Профессор Тамара Гендлер: Сегодняшняя лекция посвящена утверждению, которое мы разбирали в рамках этики Аристотеля. Оно гласит: чтобы взрастить в себе добродетель, необходимо выработать определенные привычки. И перед тем как начать, я покажу вам фотографию футболки, которая была популярна в Массачусетском технологическом институте в середине 90-х. На футболке было написано: «Гравитация — это не только классно, это ещё и закон».


В этой футболке интересно то, что она показывает различие между двумя типами законов: закон гравитации относится не к тем законам, которые говорят, что мы должны делать, а к законам, описывающим, что происходит с нами на самом деле.

Философы в своих работах также различают эти два вида законов. С одной стороны, есть законы предписывающие, которые устанавливают нормы нашего поведения. Они выражают, как следует из названия, предписания. Что-то вроде: «Перед тем как переходить дорогу, посмотрите налево и направо». Было бы не смешно ходить в футболке с надписью: «Перед тем как переходить дорогу, посмотрите налево и направо: это не только классно, это ещё и закон», — ведь мы действительно должны это делать.

Именно поэтому надпись на футболке: «В библиотеке есть запрещено: это не только классно, это ещё и закон» — не смешная; мы должны следовать этому правилу. И было бы также не смешно ходить в футболке с надписью: «Не выше 90 км/ч: это не только классно, это ещё и закон». Все вышеперечисленные примеры не могут быть напечатаны на футболке, поскольку это предписывающие законы.

В общем, законы предписывающие представляют собой обобщенные выводы о том, как мы должны себя вести. Это те законы, которые изучаются на юридическом факультете нашего университета, то есть нормы и нормативные акты.

С другой стороны, есть законы совершенно иного рода, которые изучаются на других факультетах. Это законы, описывающие действительность.

Поэтому футболка с надписью: «Если вас собьет машина, Вы умрете: это не просто не классно, это закон», — была бы в какой-то степени забавной. Ведь фраза: «Если Вас собьет машина, вы умрете» — описывает реальное положение дел. Этот факт о мире является законом в том смысле, что он позволяет вам делать предположения о будущем на основе прошлого опыта. Он показывает закономерную связь событий в прошлом и в будущем.

Фраза «Крошки вызывают разрушение книг» аналогичным образом является, грубо говоря, смесью химических, биологических и физических законов. Это описание факта о мире, для соответствия которому мы могли бы придумать закон: «В библиотеке есть запрещено». Тем не менее, эти утверждения кардинально разные.

И, наконец, в то время как скоростное ограничение в 90 км/ч относится лишь к вашей машине, ограничение в 300 000 км/с относится ко всем движущимся объектам во Вселенной. Скорость света является выражением законов описательных, то есть, как быстро вы можете двигаться в принципе, а ограничение в 90 км/ч – это лишь закон, предписывающий, с какой скоростью вам разрешено ехать.

Итак, почему же я начала эту лекцию о привычках и Аристотеле с законов предписывающих и описательных? Причина проста: привычки – это инструменты, позволяющие превращать желаемое в действительное. Они помогают принять и использовать тот факт, что через многократное повторение одних и тех же действий мы можем выработать привычку, которая, в свою очередь, станет законом, описывающим нашу действительность.

Так что когда Аристотель говорит: «Ибо если нечто следует делать, пройдя обучение, то учимся мы, делая это; например, строя дома, становятся зодчими, а играя на кифаре — кифаристами. Именно так, совершая правые поступки, мы делаемся правосудными, поступая благоразумно — благоразумными, действуя мужественно — мужественными», — так он объясняет, насколько важно уметь видеть связи между законами предписывающими (то есть, как мы должны себя вести) и законами описательными (как мы ведем себя естественным образом).


Аристотель говорит об обретении добродетели по законам предписывающим, а в противоположность им он приводит два примера, в которых действия опираются на законы описательные: попытки заставить камень зависнуть в воздухе, а также распускание цветка, получающего достаточное количество воды и света.

Можно сказать, я сейчас кратко пересказала центральную идею «Никомаховой этики»: думая о том, чего мы хотим, и действуя так, будто мы уже добились этого, мы превращаем свои желания в действительность.

Эту идею можно сформулировать следующим образом: если хотите стать кем-то, действуйте так, будто вы уже им стали. Если хотите стать храбрым — ведите себя храбро, и в итоге это станет частью вашей натуры.

Если вы хотите научиться играть на фортепьяно, то играйте так, будто вы уже профессионал. Вы осваиваете этот навык тогда, когда играете так, будто вы уже стали пианистом. То есть практикуясь, вы учитесь играть.

Таким образом, модели поведения, которым мы следуем осознанно, могут быть доведены до автоматизма благодаря регулярной практике. Когда вы только учитесь водить машину, вам приходится очень внимательно следить за тем, какие действия выполняют ваши руки и ноги. Если кто-то из вас в средней школе ходил на танцы, то он помнит, как в начале обучения считал про себя:«И раз, и два, и три...». Но в итоге эти действия были доведены до автоматизма, и, если сейчас включить вальс или танго, ваши ноги начнут двигаться сами.
Подобное всегда происходит с биологическими существами вроде нас, и это позволяет нам многократным повторением сформировать привычку. То же произошло и со мной: правило «перед тем как переходить дорогу, посмотрите налево и направо» в итоге стало описывать меня. Теперь я всегда смотрю налево и направо перед тем, как перейти дорогу.

Если кто-то из вас был в Англии, Австралии или другой стране с правосторонним движением, то он знает, насколько трудно перебороть укоренившиеся привычки. Лично я, находясь в Англии, смотрю и влево, и вправо раз тридцать, потому что я абсолютно сбита с толку тем, что привычные действия не подходят к новой ситуации.

Если вы постоянно водите машину с ручной коробкой передач или, наоборот, с автоматической, вам будет очень тяжело при смене машины. Когда мы привыкаем к определенной модели поведения, мы следуем ей естественным образом, не раздумывая.
По сути, одна из главных задач родителей – привить ребенку автоматические реакции, которые бы соответствовали личным убеждениям родителей. Например, я хочу, чтобы мой ребенок, не задумываясь, говорил: «Спасибо», когда его чем-то угощают.


С другой стороны, механизм, позволяющий нам превращать правила поведения, которые мы одобряем, в привычные действия, может быть направлен на подкрепление привычки, от которой мы хотим избавиться. Например, про многих из нас можно сказать, что при включении компьютера мы сразу порываемся зайти в интернет и проверить страничку на Фейсбуке.
На самом первом занятии мы уже говорили, как с этим бороться: можно выключить интернет. В таком случае не важно, насколько сильным будет ваше желание, ведь вы все равно не сможете поддаться ему. Если у вас есть привычка заглядывать по ночам в холодильник и есть что-нибудь вредное, то, убрав всю вредную пищу оттуда, вам даже не придется бороться с этим искушением.

В общем, один из методов самоконтроля заключается в ограничении возможности реагировать так, как бы вы не хотели реагировать. Но это не то же самое, что полностью избавиться от какой-либо реакции. Я имею в виду, что я не хочу убирать вообще всю еду с моей кухни, а некоторые из вас не собираются полностью отключать интернет на вашем компьютере.

Сегодня мы рассмотрим существующие дополнительные методы для разрыва связи между стимулами и вызываемыми ими нежелательными привычками.


Сейчас мы проведем социальный опрос. Выберите, какое утверждение подходит для вас: вы не собираетесь ничего в себе менять, то есть вы идеальны, словно персонаж из книги Алана Каздина, который хочет изменить каждого человека в мире, но при этом не желает меняться сам; либо вы все-таки хотите поменять как минимум одну свою привычку.

Результаты следующие: из 110 проголосовавших 8% считают себя идеальными. Довольно впечатляюще, конечно. Однако 92% из вас все-таки хотели бы изменить в себе хотя бы одну привычку.

И вот именно этой группе людей я бы хотела задать еще один вопрос: кто-нибудь из вас избавился (или хотя бы попытался избавиться) от этой привычки? Если да, то как именно? Просто сказав себе: «Так, я не собираюсь заходить в интернет сегодня»? Или: «Так, отныне я буду практиковаться в игре на скрипке по утрам»? Или может: «Хорошо, отныне я буду застилать кровать каждое утро»? В общем, кому из вас удалось изменить свое поведение, просто убедив себе не делать чего-то, а кому не удалось?

По результатам опроса, 35% из вас смогли убедить себя не делать что-то. Однако оставшиеся 65% — типичные представители рода людского, которым я взялась читать лекции в этой аудитории.


Одним словом, довольно часто случается, что одного лишь самоубеждения не достаточно, чтобы избавиться от нежелаемой привычки. И глава, которую мы читали из книги Джонатана Хайдта, да и многие другие работы за этот семестр объясняют причину такого феномена.
Одна из них заключается в том, что наша душа не ограничивается лишь умом. Платон утверждал, что мы — соединение ума, яростной части души и вожделения. Хайдт говорил о всаднике и слоне. Каждый автор, чьи работы мы успели прочесть, говорил о принципах обработки информации на рациональном уровне, которая потом может пройти, либо не пройти через остальные аспекты того, что Платон называл душой.

Аристотель в заключительных пяти страницах своей книги пишет: «Так что если бы самих по себе рассуждений было достаточно, чтобы сделать людей добрыми, эти рассуждения по праву получили бы множество великих наград». Однако в большинстве случаев просто сказать кому-то: «Знаешь, тебе надо оплатить налоги к середине весны», — не заставит его действовать согласно своим (или вашим) желаниям. Одни лишь аргументы или призывы к здравому смыслу действуют крайне редко.


Я старалась не затрагивать эту тему во время обсуждений наших предыдущих текстов, поэтому сейчас пришло время подчеркнуть, что те материалы из курса «Введение в символическую логику», которые я пропускаю, на самом деле выражают мысль, проходящую красной нитью через все древнегреческие тексты, прочитанные нами. Эти пропущенные материалы показывают определенную культурную элитарность — разницу между элитой и массой.

Но прямо сейчас я хочу пройти мимо логичной, как мне кажется, критики некоторых умозаключений Аристотеля и вместо этого сосредоточиться на его верных, по моему мнению, замечаниях о том, что невозможно изменить простым самоубеждением привычку, глубоко въевшуюся в характер.


Аристотель также приводит свои следующие размышления по теме, к которой мы перейдем недель через пять: если принять как факт определение наших действий привычками (то есть с помощью правильных привычек можно прийти к просоциальному поведению), то выходит, что существуют определенные способы структурирования общества. И когда мы дойдем до политической философии, мы вновь обратимся к этим заключительным страницам «Никомаховой этики».

Сейчас я хочу обратить ваше внимание на то, что фундаментальная идея этики Аристотеля служит основой литературы в определенных терапевтических практиках — в частности, в когнитивно-поведенческой терапии. И я хотела бы рассказать, как это проявляется в некоторых видах литературы по саморазвитию, например, в книгах по воспитанию детей.


Грубо говоря, «Никомахова этика» — лучшее пособие по детскому воспитанию, когда-либо написанное. Так что если кто-то из вас ломает голову над тем, что подарить тете или дяде, у которых недавно родился ребенок, то вы знаете, что делать!


Я также хочу подробнее объяснить суть когнитивно-поведенческой терапии, и начну я с обсуждения литературы о животных. В поведенческой терапии психологи опираются на тот факт, что мы являемся существами, сформировавшимися в процессе эволюции, и что нам присущи те же способы контроля своего поведения, что и остальным животным. И это перекликается с исследованиями условных рефлексов, проведенных Павловым.

Допустим, у нас есть собака. Несколько тысяч лет назад мы открыли способы контроля поведения животных. Так, например, записи о дрессировке домашних животных можно найти в Древней Греции, а у того же Декарта есть длинные рассуждения на тему того, как правильно дрессировать собак.

(Вообще, у него были довольно странные взгляды касательно животных. Он считал, что они были машинами. Но это не так важно.)

Классическое обусловливание работает следующим образом: сначала вы определяете предмет, вызывающий в животном, которое вы хотите выдрессировать, возбуждение. То есть собака видит еду и думает: «Круто! Ух ты!»

Еда в этом случае — то, что психологи называют безусловным стимулом. Он без вмешательства с нашей стороны вызывает безусловный рефлекс в дрессируемом животном. Вы показываете еду, и у собаки начинается неконтролируемое слюноотделение.

В то же время, есть множество вещей — колокольчики, например — которые не вызывают у собаки вообще никакой реакции. То есть вы звоните в колокольчик, а собака при этом никак не реагирует. В данной ситуации вы обеспечиваете так называемый нейтральный стимул и в ответ получаете отсутствие реакции.

Затем вы берете ту же собаку и показываете ей одновременно колокольчик и еду. Одного только вида еды достаточно, чтобы вызвать у собаки то самое «Вау!».

Таким образом, вы взяли парные стимулы — колокольчик и еду — и вызвали безусловный рефлекс, обусловленный на данном этапе лишь едой. Однако животные — ассоциативные существа, и в конце концов этот безусловный рефлекс, этот возглас «Ух ты!», переносится с еды на нейтральный стимул. В итоге, когда колокольчик вызывает слюноотделение у собаки, вы можете сказать, что вы привили животному условный рефлекс в ответ на стимул.

Подобное работает не только с животными. На первых страницах книги Алана Каздина, которую вы до этого читали, была история о бедном Маленьком Альберте, который не видел ничего страшного в белых кроликах до тех пор, пока их изображение не связали с безусловным стимулом громкого звука, вызывавшего в нем страх. И когда это случилось, Альберт стал ассоциировать до этого нейтральных белых кроликов с чувством страха.

Люди способны постепенно создавать положительные или отрицательные ассоциации, вызывающее у них положительную или отрицательную эмоциональные реакции. В итоге они могут начать переносить эти ассоциации на предметы, ранее не имевшие для них никакого значения.

Понимая это, психологи начали более широко исследовать зависимость между предметами и поведением, а также предметами и последствиями, с которыми предметы или поведение ассоциируются. Таким образом, пока классическое обусловливание связано с пассивным использованием каких-то вещей — вы видите еду или кролика, и в вашей голове появляется какая-то ассоциация — оперантное обусловливание связано с вашим собственным поведением и результатам, к которым оно обычно приводит.

У каждого человека есть много вещей, которые они делают по собственному желанию: подготовка к лекциям, поход в спортзал, уважительное отношение к соседям по блоку, звонки родителям как минимум раз в неделю. В то же время для нас характерно и нежелательное поведение: те привычки, которые нам не нравятся в себе — те самые, что есть у 92% присутствующих.

Психологи заметили, что мы имеем средства, которые помогают использовать вызванные обусловливанием связи для закрепления различных типов поведения. В частности, если мы внимательно относимся к тому, к каким последствиям эти типы поведения обычно приводят, а также если мы пытаемся контролировать эти последствия, то мы можем повысить частоту проявления одних моделей поведения, а других — понизить.

Поэтому, если вы хотите, чтобы какое-то поведение проявлялось чаще, вы можете связать с ним какой-нибудь подкрепляющий стимул. Этот стимул может быть положительным. Например, пообещав составить вам рекомендательные письма, которые окажутся полезными при поиске работы в будущем, я подтолкну вас к написанию курсовой. Иначе говоря, я предоставлю вам положительное подкрепление для желательного поведения. С другой стороны, можно поддержать желательное поведение так называемым отрицательным подкрепляющим стимулом: избавлением от раздражителя, вызывающего отрицательную реакцию. Если с вами в комнате кто-то шумит, то возникает отрицательный подкрепляющий стимул, и вы надеваете беруши. Это избавляет вас от раздражителя в виде шума.

Так что мы можем закрепить какое-то поведение, связывая его с последствиями, повышающими ценность поведения и таким образом вызывающими положительные эмоции.
Кроме того, мы можем неосознанно понизить частоту какого-то желательного поведения, ассоциируя его с некими негативными последствиями. Это значит, что вы можете отбить у себя желание заниматься чем-то интересным, если ваши действия не приносят удовлетворения. И это связано с темой наказаний и принципом их работы, о чем мы подробно поговорим на другой лекции.

Поведение может ассоциироваться с положительными или отрицательными последствиями, и иногда эти ассоциации возникают сами по себе. Когда я ем шоколадный торт, он ассоциируется у меня с позитивными последствиями в виде отличного вкуса, который становится положительным подкрепляющим стимулом. Однако для меня может быть не столь очевидно то, что это же поведение приводит к таким нежелательным последствиям, как повышение уровня сахара в крови.

Указание людям на естественные негативные последствия их поведения — один из способов применения этого принципа. Если мы хотим делать что-то чаще, мы можем взять это действие и ассоциировать его с позитивными или негативными последствиями. Мы также можем указать людям на те последствия, которые это поведение уже имеет для них. И, наконец, мы можем даже не знать, что определенный подкрепляющий стимул не позволяет избавиться от поведения, которого мы хотели бы избежать.

Родитель может обнаружить, что ребенок рыдает лишь потому, что плач — нежелательное поведение — ассоциируется, по сути, с положительным подкрепляющим стимулом: вниманием родителей. В итоге можно прийти к пониманию того, что устранение подобного стимула решит проблему с плачем.

В этом плане оперантное обусловливание использует нашу способность создавать ассоциации и применяет этот навык для того, чтобы закрепить желательное поведение или избавиться от нежелательного. Однако модели поведения, конечно, не берутся из ниоткуда. Предпосылки тех или иных действий также влияют на оперантное обусловливание.

То есть, вероятность какого-то действия зависит, в первую очередь, от предшествующих событий. Если вы голодны, то у вас куда больше шансов заглянуть ночью в холодильник и съесть что-нибудь вредное. Но если вы выпьете стакан воды за час до того, как ложиться спать, то подкрепление, которое вы до этого получали от вредной еды, больше не будет таким сильным. Вы можете контролировать обстоятельства так, чтобы сделать подкрепляющий стимул более или менее эффективным.

Вы также можете упростить этот процесс для других: например, если я захочу помочь вам подготовиться к лекции, то я подскажу, какие части текста стоит прочесть в первую очередь и таким образом уберу препятствия, которые подготовка может создать. Я мотивирую вас, делая задания более простыми.

И, наконец, мы можем выборочно вызывать какое-то поведение, вводя или убирая так называемый дифференциальный стимул, показывающий действенность подкрепляющего стимула. Алан Каздин подчеркивает, что если мы изначально настроены ответить на телефонный звонок, то он станет предпосылкой, в результате которой наше поведение с большей вероятностью приведет к подкрепляющему стимулу — возможности поговорить с кем-то.

В общем, концепция оперантного обусловливания позволяет использовать уже отмеченные предположения Аристотеля: мы все время пытаемся организовать нашу жизнь таким образом, чтобы то поведение, которое кажется нам приемлемым, стало привычным. Один из самых эффективных способов добиться этого — структурировать личный опыт так, чтобы нежелаемое поведение уступало альтернативному желаемому поведению.
Так, например, говоря о воспитании, Алан Каздин писал: «Вместо того, чтобы думать о нежелательном поведении ребенка —плач, драки с другими детьми, нарушенный режим сна, — начните думать о желательном поведении ребенка и поощряйте подобное поведение».
И вместо того, чтобы говорить себе: «Я не хочу засиживаться допоздна за разговорами со своим соседом по комнате», — лучше спросите себя: «Какое поведение я бы хотел привить себе и потом поддерживать? Есть ли какие-то альтернативы, которые предотвратят нежелательное поведение и поддержат желательное?»

Таким образом вы открываете для себя абсолютную форму самоконтроля — форму, использующую разницу между тем, во что вас вовлекает ум, и тем, к чему вас тянет ваша яростная часть души и вожделение. Вы начинаете ассоциировать ранее нейтральное поведение с положительными последствиями. «Когда вы избавляетесь от поведения посредством поощрения обратного поведения, — говорит Каздин, — эффект куда сильнее и длится дольше, чем если бы вы наказывали нежелательное поведение. Лучший способ выработать какие-то привычки — практика, подкрепленная стимулом».

Это соответствует мыслям Аристотеля: «Ибо если нечто следует делать, пройдя обучение, то учимся мы, делая это; например, строя дома, становятся зодчими, а играя на кифаре — кифаристами». На самом деле, вы слышали этот тезис трижды за сегодняшнюю лекцию. «Мы учимся ремеслу, производя то, что должны, уже владея определенными навыками. Мы становимся строителями, когда строим, учимся играть на арфе, когда играем на ней».
То есть мы пытаемся организовать нашу жизнь таким образом, чтобы довести до автоматизма следование нормам, которые мы одобряем.

Мне кажется, это с новой стороны раскрывает отрывок, которым я закончила предыдущую лекцию. Аристотель писал: «Ведь воздерживаясь от удовольствий, мы становимся благоразумными, а становясь такими, лучше всего способны от них воздерживаться. Так и с мужеством: приучаясь презирать опасности и не отступать перед ними, мы становимся мужественными, а став такими, лучше всего сможем выстоять».

И я считаю это неоспоримым аспектом человеческой натуры. Но на этом дело не заканчивается. Два эссе, которые я задала вам на дом, добавляют сложности освещенным на этой лекции идеям. Кроме того, темы эссе побуждают нас к размышлению о том, насколько полно сегодняшние тезисы описывают все действия, необходимые для изменения чего-либо в себе.