В сегодняшней лекции мы вернемся к проблеме, которую обсуждали в прошлый раз, то есть к вопросу о многосоставности человеческой души. И вы, наверное, помните, что на прошлой лекции мы познакомились с великой платоновской аналогией трех частей личности — ума, страсти и вожделения — на примере возницы и двух лошадей. И, конечно, с рядом других отличий. Например, мы рассмотрели особенности правого и левого полушарий, в которых я запуталась четыре раза подряд, если мне не изменяет память. Мы познакомились с различием между стволом и верхним отделом мозга. Затем пробежались по фрейдовским концепциям «ego», «superego» и «id». Но мы так и не затронули исследование дуального процесса мышления. Сегодня мы начнем как раз с того, на чем остановились в прошлый раз. Мы рассмотрим другой принцип разграничения частей души.
Также стоит сказать, что это исследование нельзя обвинить в «типичной» выборке. Все результаты, о которых я буду говорить, были успешно подтверждены в рамках различных культур. Более того, у нас есть веские основания полагать, что две основные системы, установленные теоретиками, будут действительно применимы к любому человеческому существу, поскольку мы все прошли процесс эволюции.
Я хотела бы начать с фотографии Эдварда Торндайка. И не потому, что он нам так важен, просто он потрясающе выглядит. Это фото из архива публичной библиотеки Нью-Йорка. Эдвард Торндайк был психологом конца 19 – начала 20 вв и внес большой вклад в работу с ассоциативными процессами у животных. Вместе с этим он занимался другим исследованием, статья о котором была опубликована в 1992 году. И в каком-то смысле эта статья стала основой суждений Джонатана Эванса, о которых мы читали в прошлый раз.
Так вот, в этой статье Торндайк описывает свой эксперимент под названием «Влияние измененных данных на мышление». Вопрос, который его интересует, следующий: воспринимаем ли мы по-разному проблемы, идентичные по своей сути, но различающиеся по форме представления?
Например, он попросил людей вычислить квадрат суммы x + y, а затем квадрат суммы b1 + b2. С первым уравнением все справились хорошо, а второе вызвало намного больше трудностей. Показатели успешности для x/y составили около 90%. А для b1/b2 — намного ниже. Когда перед людьми ставились задачи по сути идентичные, но с символами разной сложности результаты значительно ухудшались.
Теперь давайте ненадолго отправимся в 1960-е, 70-е и 80-е гг., когда люди только начали изучать принцип силлогистического рассуждения, и этот феномен проявился в целом ряде случаев. Так вот, в статье Джонатана Эванса вам были представлены похожие примеры. Формальные свойства такого правдоподобного (действительного) силлогизма гарантируют истинность выводов при использовании верных предпосылок, и выводы действительно оказываются верными. Но также есть и примеры неправдоподобных суждений, которые все же имели место. Их структура была идентична предыдущим, но выводы оказывались ложными.
Так, например, вам могут сказать: «Греческие трагедии не могут быть комедиями». Некоторые греческие комедии — пьесы. Потом вас спросят, не значит ли это, что некоторые греческие пьесы не являются греческими трагедиями. Греческие трагедии не могут быть комедиями, некоторые пьесы — комедии, следовательно, некоторые греческие пьесы не являются трагедиями, и 90% людей согласны с таким утверждением.
В то же время, можно рассмотреть аналогичное суждение, но с неправдоподобным выводом. Например, не существует коротких русских романов. Некоторые романы Достоевского короткие. Получается, некоторые романы Достоевского не русские. Это аргумент с ложным выводом, потому что одна из предпосылок — ложь. Но только 55% людей смогли понять, что вывод был сделан на основе неверных предпосылок.
Обратите внимание, что оба аргумента идентичны по своей структуре. Их форма такая: никакие А не являются Б, какие-то В являются Б, поэтому какие-то В не являются А. Сами по себе формальные свойства не определяют нашу способность судить о корректности вывода. При этом верно и то, что сами по себе формальные свойства не могут помочь сделать вывод о ложности.
В то время, как правдивые суждения с правдоподобным выводом считаются достоверными примерно в 90% случаев, такие же суждения с неправдоподобным выводом считаются достоверными намного реже. В случае с неверными суждениями возникает прямо противоположная ошибка. Формально неверные аргументы с правдоподобными выводами считаются истинными. Считается, что форма суждения гарантирует истинность вывода. Тогда как в действительности это гарантируют только факты о реальном мире, а не факты о структуре аргумента.
В свете этого эксперимента различные ученые стали один за другим придумывать исследовательские парадигмы, демонстрирующие то, что мы только что наблюдали. Знаменитая задача выбора Уэйсона состояла в том, что испытуемому нужно было перевернуть одну из четырех карт, чтобы проверить истинность утверждения.
Например, я могу дать вам утверждение: «Если на одной стороне буква А, то на другой цифра три». Затем я положу перед вами четыре карточки и попрошу перевернуть одну из них. [изображение с 4 карточками] Естественно, нужно перевернуть ту, где есть А, мы все это понимаем. Нужно проверить, есть ли тройка на другой стороне. Очевидно, нет смысла переворачивать Г. Вы знаете, что на одной стороне карточки буква, а на другой цифра. То есть можно не беспокоиться, что на другой стороне окажется буква А. Но люди склонны думать, что нужно перевернуть тройку, а вот семерку проверять не нужно. Но обратите внимание: на другой стороне семерки была А - получается, утверждение было ложным. Получается, вам нужно проверить и А, и 7.
Эта задача кажется относительно сложной. Но есть и другая задача, структурно идентичная, однако с ней возникает меньше трудностей. «Если человек пьет пиво, то ему должно быть больше 21 года». Я покажу вам четыре карточки. Четыре человека: один пьет пиво, другой газировку, третьему больше 21, а четвертому 17. Каждый из вас может побыть вышибалой, который заходит в бар и своими глазами видит, как несовершеннолетний пьет пиво. И тут вы понимаете именно то, что было трудно понять в предыдущем случае — нужно перевернуть первую и последнюю карточки, а не первую и третью.
Были выдвинуты всевозможные гипотезы о том, почему вторая задача кажется нам легче, чем первая. Возможно, самой известной из них является гипотеза, выдвинутая эволюционными психологами Ледой Космидес и Джоном Туби, которые утверждают, что у нас внутри есть модуль обнаружения обмана и что мы особенно чувствительны к случаям, связанным с нарушением норм и правил.
Вы также могли заметить, что второй случай отличается от первого по двум параметрам. Первый — чисто абстрактный, а второй социально обоснован. В процессе работы с нашим списком литературы в этом семестре мы увидим, что включение в социум пробуждает некоторые процессы суждения, которые раньше не были задействованы. А точнее, как мы узнали на прошлой неделе, когда людям предъявляют изображения, на которых есть глаза, их поведение становится более морально нормативным и направленным на интересы общества. Отчасти это происходит потому, что такое изображение активизирует некоторое социальное понимание, свойственное нам всем.
Так вот, первое различие между двумя случаями в том, что второй затрагивает нашу социальную сущность, а первый — исключительно абстрактный. Второе различие, конечно, в том, что первый пример — это предписывающий закон, то, как все должно быть. А второй пример — описывающий закон, то, как все есть на самом деле.
Итак, из задачи выбора Уэйсона можно вынести определенный урок. Кстати, если кому-то интересно, у этого эксперимента есть тысячи вариаций, и может быть очень увлекательно разбираться, где именно люди допускают ошибки. Урок, который мы можем из этого извлечь, подчеркивался на протяжении и этой, и предыдущей лекции: у всех нас есть способы обработки информации, которые распознают далеко не только формальные свойства.
Некоторые способы подразумевают, так сказать, прямое обращение к тому, что Платон называл частями души, которые ещё не были задействованы в этой ситуации. Так, там есть вопрос где-то на задних рядах?
Студент: Да, извините. В последнем случае, что именно люди должны были сделать? Я не совсем понимаю ход эксперимента.
Профессор Тамара Гендлер: Ход эксперимента в обоих случаях такой: вам дано утверждение, которое нужно проверить. То есть, вас спрашивают: истинно ли, что если на одной стороне А, то на другой будет 3? истинно ли, что если человек пьет пиво, то он должен быть старше 21? Затем перед вами кладут 4 карточки и спрашивают: «Какую нужно перевернуть, чтобы проверить истинность суждения?» Итак, чтобы проверить истинность утверждения «если на одной стороне А, то на другой 3», нужно перевернуть А и 7, а не А и 3. И в этом случае должно стать очевидным то, что для определения возраста человека с пивом, нужно перевернуть карточку с тем, кто пьет пиво, и с тем, кому нет 21. Теперь понятнее? [студент кивает] Отлично. Отлично.
Модель дуального процесса мышления стремится дать общее объяснение того, что происходит в тех случаях, которые я описала, и в тех, о которых расскажу сейчас. Эти случаи предполагают, что у нас есть два относительно автономных механизма обработки информации. Их называют абсолютно по-разному, но наиболее устоявшиеся названия — Система 1 и Система 2.
Так вот, в то время как Система 1 с точки зрения эволюции примитивна (то есть она задействует те части мозга, которые появились у нас на ранних ступенях эволюции), Система 2 в этом плане относительно новая, она задействует высшие корковые функции головного мозга. Система 1 бессознательная или предшествующая сознанию, а Система 2 сознательна. Система 1 действует автоматически, Система 2 сознательно регулируема. Система 1 не требует никаких наших усилий. Система 2 требует затрат когнитивной энергии, заставляет нас быть внимательными. Система 1 очень быстрая. Она обрабатывает информацию практически мгновенно. Система 2 сравнительно медленная. То есть, чтобы получить информацию, которая идет через Систему 2, нам потребуется гораздо больше времени: не миллисекунды, а секунды. Первая система ассоциативна; она распознает закономерности в мире. Вторая система основана на правилах; она может применять принципы. Система 1, как иногда говорят, непроизвольна; она работает без рефлексии, характерной для Системы 2.
Эти различия между Системой 1 и Системой 2 — результат упорной работы многих людей в течение многих десятилетий. Сейчас вы видите диаграмму из другой статьи Джонатана, она будет также доступна на сайте v2. Здесь перечислены имена некоторых из многочисленных исследователей, чьи работы были посвящены обеим системам.
И здесь я хотела бы указать на один очень важный момент — немного неправильно рассматривать Систему 1 и Систему 2 как самостоятельные единицы. Первую систему иногда называют автономной совокупностью подсистем. Суть в следующем: мы знаем, что существуют разные виды обработки информации — например, визуальная и слуховая. Но есть также и обработка, которая дает очень специфическую информацию, например, о человеческих лицах, средней длине каких-то линий или информацию, которая может позволить нам определить нечто как хищника или добычу. Все эти системы и способы обладают теми же характеристиками, что и Система 1. Они быстрые, бессознательные, эволюционно примитивные, они начинают работу без предварительной обработки информации. Но все они в совокупности не образуют единой слаженной системы.
Так вот, модель дуального процесса стремится разобраться в целом наборе явлений. Какие-то из них связаны непосредственно с обработкой мышления, а какие-то, как мы узнали из чудесной нобелевской речи Канемана, которую надо было прослушать к сегодняшнему дню, возникают в более широкой мыслительной сфере. Я постаралась воссоздать и показать вам эту прекрасную диаграмму Канемана, которая объясняет его видение отношений между Системой 1 и Системой 2. Здесь он объясняет отличия восприятия от интуиции с одной стороны, и от мышления — с другой. Опять же, этот слайд вы сможете найти на сайте.