Феодосия Филоненко
волонтер и автор Сигнум

Устройства неведения: война и как её (не) замечают? Конспект лекции

Война находится в ряду явлений, которые «не помещаются» в реальность, её жестокости объявляют невозможными, её причины и следствия блокируют мышление. Существуют возможности исследования войны в разговоре вне привычного отношения между мыслью и её предметом.
«Лицо войны», Сальвадор Дали
История предлагает нам свидетельства разных способов принятия войны как некоего определяющего статуса, среди них мы выделим один конкретный — незамечание. Война оказывается поглощена другими вопросами, которые выводят ее из поля зрения и исключают саму потребность осмысления жестокости и парадоксальности войны как события.

Каким образом можно избежать войны, при этом сознательно отказываясь её замечать и поддерживать? Для этого следует в первую очередь обозначить простое отличие войны от мира, найти нечто, отсекающее возможность существования «мирной войны».
«Маленькие войны» Герберта Уэллса
В 1913 году Герберт Уэллс проделал следующий эксперимент: в небольшом труде (Little Wars, 1913) изложил подробный свод правил игры с игрушечными солдатиками со вполне конкретным предложением к читательской аудитории. Популярный в начале ХХ века кригшпиль в книге Уэллса оброс дополнительными правилами и яркими описаниями (здесь стоило бы задуматься, в какой мере война зависима от возможности ее медиатизировать, заменить картинкой — например, картинкой веселого джентльменского развлечения). Чтение книги производит в целом двоякое впечатление — почти любому в какой-то момент надоедает читать множество правил. В конце концов уэллсовский эксперимент оборачивается совершенной реализацией картезианской иллюзии: предстаёт возможным разработать такой список правил, с которым при последовательном выполнении всех требований мы придем к очевидному результату.

Уэллс представил концепцию войны как некоторой формы логический вывод (игра или упражнение), дополненный материальной инфраструктурой (поле, оружие, фигурки). Стоит заметить, что такая идея не является внутренне пацифистской, так как не предлагает в альтернативу «большой Войне» некий «Мир», а лишь переносит её в другой план и связывает с новыми ассоциациями; следовательно, и наделять Уэллса статусом пацифиста за этот труд не будет вполне корректно. Пример с Уэллсом интересен в той мере, в которой он позволяет обозначить существование целого спектра позиций помимо двух полюсов — милитаризма и пацифизма.

Уэллс предлагает заменить Большую войну на войны малые, так как первая и расточительна экономически, и лишена эстетической соразмерности, она не создаёт внятной структуры и чудовищно аморфна. Его предложение заключается в том, чтобы сделать малую войну инструментом, который позволит взять в скобки войну большую, в качестве альтернативы менее эффективной стратегии призыва к всеобщему миру. Мы не говорим о том, что стратегия малой войны более реалистична — речь о методе, позволяющим наполнить смыслом момент бессилия.

Подпишитесь на рассылку

Оставайтесь вкурсе новых публикаций Сигнум, подпишитесь на рассылку свежих статей и конспектов лекций.
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности
Истории Швейка из романа Я. Гашека
Дальше обратимся к роману Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны». В интересующем нас фрагменте Йозеф Швейк пребывает под арестом и ведёт беседу с охранником — капралом австро-венгерской армии. Сперва солдат высказывает идею — следует «беречься в военное время», сохранять стойкость духа, затем он рассказывает историю, как за такую стойкость повесили его знакомого, угольщика Франтишека Шквора, который не желал спорить с обвинением в государственной измене. Подобным образом заканчивается множество других историй Швейка в рамках сатирических новелл.
Сходства и различия парамилитарных стратегий
Основываясь на этих двух примерах, мы можем обнаружить один общий эффект, позволяющий Гашеку и Уэллсу выстроить собственные стратегии обхождения с войной: это движение не к миру, но к чему-то, что находится по соседству с войной, и ей же не является — воспользуемся греческой приставкой para и назовём это «парамилитарством». Так, уэллсовский аппарат «незамечания» войны можно назвать стратегическим, так как он связан с моделированием военных действий. Второй метод перестраивает войну в конструкцию повествования, которое может распадаться на совокупность анекдотов и баек, затем собираться вновь. Оба эти метода стремятся к одному и тому же: к формированию способов действия, благодаря которым война реорганизуется и отцепляется от одного ряда ассоциаций (смерти и насилия) и помещается в другой.

Рассмотрим подробнее концепцию маленькой войны Уэллса. Она, в отличие от большой, пассивна нам, в ней сохраняются страсть и азарт, возможность стратегического планирования. Выделяя отдельные элементы «большой войны», мы конструируем при помощи правил подобную структуру, однако перенесённую в контекст гостиной загородного дома в Сассексе. Другое отличие малой войны — отсутствие в ней свойства немыслимости. Большая война, утверждает Уэллс — не наше дело, мы можем участвовать в ней только на уровне дронов и автоматов. А малая спрессована так, чтобы стать сопоставимой с человеком по масштабам — в измерении и мысленном, и физическом, представляя собой новую управляемую и рафинированную конфигурацию, способную при наименьшем ущербе утолить человеческую страсть воевать (которую, по Уэллсу, к тому же нужно признать).

Парамилитарная стратегия Гашека в определённой степени противоположна первой, так как, в противовес рациональной стратегии, ей свойственны диссоциативность и действие изнутри — из центра событий большой войны. Разговор оказывается разорван на части, от вполне очевидного утверждения мы приходим к абсурдному выводу. Эффективность метода Швейка в его тотальном принятии настоящего войны. Только укоренившись в пропагандистском тезисе, он запускает процесс постоянного установления эквивалентности. Швейк своей речью вменяет находящемуся в активной позиции охраннику пассивную позицию, и это вменение происходит по специфической схеме: он использует позицию согласия, а потом изолирует субъект (солдат) от предиката (должен быть стойким), и помещает предикат в совершенно новую ситуацию. Возвращение предиката в изначальную ситуацию заставляет читателя заподозрить некую ловушку в утверждении, спровоцировавшую незаметную трансформацию предиката. Так посредством нарушения и установления обратно эквивалентности происходит подрыв войны через подрыв нарративной инфраструктуры. В ходе идиотического рассуждения Швейка деконструируются процессы, сопутствующие большой войне — пропаганда, мобилизация. Нарративная стратегия формирования парамилитарного аппарата работает тогда, когда есть возможность интенсивно производить и перепроизводить описание, как в романе Гашека.

Очевидная проблема, объединяющая стратегии Гашека и Уэллса — исключение трагического момента войны. На месте неясности и смешения всего со всем в большой войне у Уэллса оказывается рационалистическое проектирование, а логическую нестыковку рассказов Швейка компенсирует читательское сознание идеи текста. В трагедии нет гарантии смягчения, инстанции, не допускающей хаоса, соответственно нет места для игры и анекдота. Эффективность обеих моделей определяется тем, что они соглашаются изолировать или игнорировать трагическое. Таковы две стратегии, позволяющие при определённых условиях переосмыслить большую войну и отвернуть людей от реальной военной игры государств.

Другие публикации
    Подпишитесь на нас
    Оставайтесь вкурсе новых публикаций Сигнум, подпишитесь на рассылку свежих статей и конспектов лекций.
    Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности
    Made on
    Tilda