Макс Вебер о рационально-легальной власти: бюрократия и обезличенность системы

Рационально-легальная власть — это предсказуемая система власти, потому что существует наблюдаемый закон, которому подчиняются все. Она также имеет самое явное сходство с рыночной экономикой. Тем не менее, М. Вебер утверждает, что идеальный тип рационально-легальной власти — это бюрократия, но известно, что рыночная экономика не считается бюрократичной. М. Вебер не делает предположений о том, что бюрократия, рационально-легальная власть или капитализм обязательно сочетаются с демократией. В эпоху М. Вебера практически ни в одной стране мира не существовало либеральной демократии или всеобщего избирательного права, но за последние сто лет политические системы мира сильно изменились.

Существуют различные способы установления законов или норм, что может происходить по соображениям целесообразности или из-за того, что они будут наиболее полезны в определенном моменте — это является основой юридического авторитета. Правовая система должна быть последовательной, потому что это необходимо для ее предсказуемости. Рационально-легальная власть, М. Вебера, может быть фактически авторитарной системой. Например, Аугусто Пиночет установил тираническую власть в Чили, но позднее он переходит к рационально-легальной власти, которая не является демократической. Данный порядок руководил правовой системой, навязанной людям.

Но кто должен подчиняться кому? Суть рационально-легальной системы власти заключается в том, что обладающий властью человек также подчиняется безличному закону. Однако существуют некоторые исключения из данного правила: Сильвио Берлускони, например, удалось принять закон, позволивший ему избежать уголовного наказания. Это является нарушением правила, потому что даже человек, занимающий высокую должность, должен подчиняться закону.

В рационально-легальной системе существует непрерывное поведение, которое основано на правилах. Правила меняются медленно: проходят месяцы или годы, прежде чем новый законодательный акт будет принят. Если принимается новый закон, то меняются и правила, но тем не менее старые не отменяются. Те, кто вступил в эту систему до принятия новых законов, все еще подчиняется старым. Подобное часто происходит в университетах: если меняются требования к получению академической степени, то они не будут применяться к людям, которые уже участвуют в программе. Лишь те, кто только вступает в эту систему, будут подчиняться новым правилам. Поэтому важно, чтобы система была непрерывной и основанной на правилах.

Также в рационально-легальной власти должно быть четкое разделение сфер компетенции для понимания того, как ориентироваться в ней. Например, если человеку нужно получить зачет по курсу и он пойдет в деканат, то ему скажут, что этим вопросом занимается кафедра. Это также подразумевает то, что существует иерархия и право на апелляцию. Если человек получил неудовлетворительную оценку от преподавателя, то он может обратиться к нему и потребовать лучшую оценку; если же это не сработает, следующим этапом будет подача апелляции у заведующего кафедрой. Существует целая иерархия апелляций, в рамках которой можно попытаться исправить то, что считается неправильным.

Люди, занимающие определенные должности, должны пройти специальную подготовку для правильного выполнения своих обязанностей. Эта идея о том, что персонал должен быть отделен от владения способов производства и управления. М. Вебер под отделенностью подразумевает что источник правил и законов находится вне администратора. Если кто-то хочет изменить правила, то должна существовать некая процедура, предписывающая как эти правила могут быть изменены. Это позволит предотвратить непредсказуемость системы, и в этом заключается причина постоянной смены правил. Например, студенты получают учебный план и требования к курсу, разработанные преподавателем. В таком случае преподаватель имеет определенную роль в создании этих правил, но он должен получить одобрение специального комитета, что является его ограничителем. Преподаватель на владеет средствами управления, а лишь выполняет то, что предусмотрено учебным планом.

Уникальной особенностью современной рационально-легальной власти является то, что это становится обезличенным процессом. Существует разделение между теми, кто реализовывает правила, и процедурой создания этих правил. Для М. Вебера все связано с администрацией и средствами управления, тогда как для К. Маркса важны средства производства.

Следует перейти к веберовской теории бюрократии, которую многие считают интересной, а некоторые — заведомо ложной. М. Вебер утверждает, что бюрократия — самый эффективный вид организации, что противоречит мнению многих. Также он утверждает, что идеальный тип юридической власти — это тот, в котором работает бюрократический административный персонал. Этот персонал должен состоять из юридически свободных людей, чем и отличаются от традиционных организаций. Поэтому семья не является бюрократической организацией, ведь люди находятся в ней не по своей воле. Бюрократия организована в виде иерархии должностей, которые назначаются по свободному контракту в зависимости от полученной академической степени.

Именно заключение контракта с учетом степени и четко определенными должностью и зарплатой означает то, что человек находится в бюрократической организации. У работников одна должность, которая и определяет их карьеру. Это отличается от традиционных организаций, в которых люди могут занимать несколько должностей и получать от них доход. В бюрократической организации при переходе на новую должность приходится отказываться от старой, что является признаком карьерной лестницы. У работников есть представление о своем продвижении по бюрократической иерархии.

Опять же, университет является хорошим примером: человек получает должность ассистента профессора, затем проходит определенное количество времени и его повышают до права занимать должность, а затем он ждет, что в какой-то момент он сам займет должность профессора. Во многих бюрократических организациях у работников есть представление о том, как следует продвигаться по карьерной лестнице.

Также М. Вебер утверждает, что идеальный бюрократический тип управления способен достичь наивысшей степени эффективности, что противоречит современным идеям. Однако стоит заметить, что М. Вебер говорил лишь об одном историческом типе бюрократии — Прусском.

Бюрократия, технически, самая эффективная организация; это не означает, что она обязательно достигает наивысшего благосостояния для людей, которые стремятся ориентироваться в бюрократической организации. Но тем не менее она наиболее эффективна, потому что обладает высокой степенью предсказуемости. Эта предсказуемость может предполагать, что кому-то потребуется много времени для работы с бумагами, навязанными бюрократией. Однако человек точно знает, что надо делать для продвижения вперед при какой-то заминке. Поэтому, согласно М. Веберу, решающий момент, почему бюрократия так эффективна, заключается в том, что она технически компетентна и предсказуема, что позволяет ей так хорошо сочетаться с рынком.

Но как сочетаются бюрократия и капитализм? Макс Вебер считает, что главный источник превосходства в бюрократической администрации — технические знания. Получается, что бюрократия — это господство через знания; то есть это меритократическая организация, в которой отдающие приказы люди полагают, что они являются самыми компетентными для этого. Следует заметить, что это может быть как правдой, так и нет, потому что М. Вебер всегда оперирует идеальными типами.

Макс Вебер также считает, что не важно, организована ли экономика как капиталистическая, основанная на частной собственности, или как социалистическая, основанная на общественной собственности. Однако социализм требует более высокой степени формальной бюрократизации, чем капитализм. Хотя до сих пор М. Вебер считал, что бюрократическая организация лучше всего подходит к свободной рыночной экономике, теперь он говорит, что на самом деле социализм будет еще более бюрократическим.

Затем М. Вебер дополняет свою мысль, утверждая, что большая проблема социализма заключается в конфликте между формальной рациональностью и содержательной рациональностью, которую осуществляет бюрократия. Формальная рациональность заключается в том, что человек просто выполняет правила игры, а содержательная рациональность заключается в заботе человека о благосостоянии и содержательных целях своих действий.

При социализме может возникнуть большая напряженность, ведь невозможно быть одновременно формально рациональным и содержательно рациональным. Человек либо задумывается о содержании своих решений, либо его волнует только процедура принятия решения. Если его волнует процедура, то это формальная рациональность; если же его волнует содержание, то это содержательная рациональность.

Капиталистические правовые системы, как правило, формально рационалистичны. Не важно, что это за человек, потому что вершится правосудие. Но это идеальная система; в некоторых случаях судьи могут учитывать некоторые существенные характеристики человека, который находится под судом, а не просто исполнять закон. Также существуют и другие причины, по которым материальные соображения вступают в силу: богатый человек может нанять лучшего адвоката, и его шансы на победу в суде увеличатся. Но это является исключением из правил, и многие хотят избавиться от подобной системы в пользу слепоты правосудия. Слепота правосудия означает, что это процессуально справедливо, а не справедливо по объективным причинам.

Говоря о последствиях бюрократизации, М. Вебер утверждает о существовании тенденции к выравниванию интересов. Поскольку все равны перед законом то, следовательно, и интересы будут выравниваться, и положение людей не должно влиять на других людей. Важно то, что суть бюрократии должна заключаться в формалистической безличности: sine ira et studio, без ненависти и страсти.

Однако у бюрократии есть ряд противоречий. Она очень формалистична и должна действовать по правилам, но она имеет тенденцию проявлять некоторую чувствительность к содержательной рациональности, к благосостоянию людей, которые находятся под бюрократией. В таком случае бюрократия может превратиться в клиентоориентированную систему.

Также существуют различные ограничения бюрократической власти. Одно из них — коллегиальность, разделение полномочий и представительство. Коллегиальность, по словам М. Вебера, действительно выросла из того, что люди знали как профессиональные группы или профессиональные организации, и она может проявляться по-разному. С одной стороны, мы взаимодействуем с другими людьми в организации на основе коллегиальности, и сотрудник может получать положительные эмоции от нее. Например, коллегиальность важна у медицинских работников, где они спрашивают совета и получают его, а не порицание за неправильное действие.

Иногда возникает то, что М. Вебер называет коллегиальностью с правом вето; коллегиальность дает право вето определенным людям на управление этой организацией. В остальном же коллегиальность обычно действует через различные комитеты и консультативные советы. Имеется в виду то, что коллегиальность обычно возникает в ситуации, когда у людей есть общее ремесло или общая профессия.

Тогда встает вопрос о представительствах и их различных формах. Представительства могут быть как демократическими, так и нет. Фактически, существует возможность представительства, когда представительство происходит по наследству. Например, подобное просматривается в традиционной власти. Люди уже с рождения имели определенные должности и должны были представлять определенные интересы, выходящие за рамки личных интересов человека. Также сейчас существуют представительства, в котором представители выбираются по ротации или жеребьевкой, что было типично для коммунистических бюрократий. В свободном представительстве действует система избирания, и поэтому люди чаще ассоциируют этот тип с демократией.

М. Вебер часто возвращается к идее, что предсказуемость и надежность являются важными аспектами для существования капиталистической экономики. На ранних этапах существования этой системы был введен имущественный ценз, диктующий кто мог голосовать, а кто нет. Это было сделано для того, чтобы сделать систему более предсказуемой для зажиточных классов. Буржуазия опасалась вводить всеобщее избирательное право, потому что считала, что тогда определить победителя выборов будет практически невозможно.

Перевод подготовлен в рамках совместного проекта с Университетом науки и технологий МИСИС.

Переводчик: Данила Исаев
Редактор: Иракли Ментешашвили
Руководитель проекта: Евгения Горн