Равенство

В своей книге Дж. Роулз поднимает вопрос о причинах человека быть частью социальной структуры, которым задавался еще Платон в своем диалоге «Государство». В начале книги автор заявляет, что «справедливость — это первая добродетель социальных институтов, точно так же как истина — первая добродетель систем мысли. Теория, как бы она ни была элегантна и экономна, должна быть отвергнута или подвергнута ревизии, если она не истинна. Подобным же образом законы и институты, как бы они ни были эффективны и успешно устроены, должны быть реформированы или ликвидированы, если они несправедливы».

Именно это Дж. Роулз считает центральным элементом определенного взгляда на легитимность правительства. Согласно западным — и, возможно, более общим — представлениям о социальной структуре, совокупности основополагающих институтов, с помощью которых регулируется жизнь населения, она [социальная структура] является легитимной только когда поддерживаемые ею институты справедливы. Об этом говорит и Дж. Роулз в своей теории. Далее он пишет, что «каждая личность обладает основанной на справедливости неприкосновенностью, которая не может быть нарушена даже процветающим обществом. По этой причине справедливость не допускает, чтобы потеря свободы одними была оправдана большими благами других». Он также упоминает и другие причины — идею достоинства, о которой писал Бернард Уильямс, и консеквенциализм.

Среди истин, которые мы, по мнению Томаса Джефферсона, принимаем как должное, можно отметить, что «все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых». Посредством заключения общественного договора с государством для обеспечения прав на жизнь, свободу и стремление к счастью, мы признаем верховенство закона — его легитимность.

Каким образом Дж. Роулз в своей книге пытается придать современный характер этому набору проблем, которые за 200 лет до него были озвучены Т. Джефферсоном, а за 150 лет до этого – Т. Гоббсом?

Он начинает с определения понятия общества как «более или менее самодостаточной совокупности людей, которые в своих взаимоотношениях осознают определенные обязывающие их правила поведения и которые, по большей части, поступают согласно этим правилам. Эти правила устанавливают систему кооперации, предназначенную обеспечить блага тем, кто следует правилам». Легитимность государства в этом представлении обусловлена его выгодой для людей, которые являются его частью.

Но следует отметить, что «хотя общество и представляет общественное предприятие во имя взаимной выгоды, для него характерны конфликты интересов, как, впрочем, и их совпадение». Это объясняется тем, что «социальная кооперация делает возможной для всех лучшую жизнь по сравнению с тем, чем она была бы, если бы каждый жил за счет собственных усилий». То есть мы получаем выгоду в результате того, что нам не приходится прилагать свои усилия на защиту от угрозы причинения вреда другими. Каждому из нас становится лучше если мы можем рассчитывать на кооперацию со стороны других людей. Тем не менее, в любом обществе существует конфликт интересов, поскольку «людям небезразлично, как большие выгоды, полученные от сотрудничества, распределяются между ними».

И здесь возникает следующий вопрос: какой набор принципов мы должны принять c учетом конфликта интересов?

Дж. Роулз подчеркивает, что это должны быть принципы, распределяющие разделение выгод и «обеспечивающие способ соблюдения прав и обязанностей основными институтами общества». В системе кооперации свобода человека должна быть определенным образом ограничена. И вполне может быть так, что выгоды, которые получает социальная система, достаются кому-то другому.

Итак, основная мысль книги Дж. Роулза заключается в том, что каждый из нас понимает о существовании определенного преимущества жизни в обществе, где мы не находимся постоянно под угрозой, и что отсутствие угрозы может быть достигнуто только при общей кооперации. Общая кооперация, в свою очередь, осуществляется только при наличии какой-либо скрытой или явной системы принуждения.

Принципы, которые лежат в основе легитимной структуры общества, — это те, с которыми мы согласились бы, если бы не знали, каким человеком мы собираемся стать. Именно так и достигается равенство.

В теме равенства присутствует еще один немаловажный аспект, который следует рассмотреть. Это свобода. Лучший способ получить представление об этой теме — сравнить первые страницы «Теории справедливости» Дж. Роулза с первыми страницами «Анархии, государства и утопии» Р. Нозика.

Дж. Роулз озабочен вопросом неприкосновенности личности, основанной на понятии справедливости. Р. Нозик также озабочен своего рода неприкосновенностью, но он рассматривает ее с точки зрения понятия права. Предисловие он начинает со слов: «Люди обладают правами, и поэтому есть действия, которые не может совершать по отношению к индивиду ни отдельный человек, ни группа лиц (без нарушения этих прав)». Далее он пишет про минимальное государство, «функции которого ограничены узкими рамками — защита от насилия, воровства, мошенничества, обеспечение соблюдения договоров и т. п.». Любое другое государство с более обширными полномочиями нарушает права человека.

Важно знать, что несмотря на то, что на курсах философии эти труды обычно рассматриваются вместе, по частоте цитируемости «Теория справедливости» более популярна. Это чрезвычайно важные труды, последствия которых выходят далеко за рамки академической философии, но они отличаются по своему тону.

В первой части книги Р. Нозик защищает идею минимального государства с точки зрения анархии. Во второй части он отстаивает эту идею от более максималистского представления. Здесь автор отстаивает идею прав на свободу человека в двух контекстах. В первом он аргументирует идею прав людей заключать практически любые контракты, которые они хотели бы. В другом контексте он отстаивает идею права на законное вымогательство.

В седьмой главе своей книги Р. Нозик сформулировал понятие справедливости в активах — справедливости по отношению к собственности — которое дает принципиальное объяснение взаимосвязи между тремя различными видами проблем, возникающих при вопросе справедливости и законности владения частью собственности.

Первая проблема заключается в вопросе справедливости при приобретении имущества. При каких условиях приобретение имущества соответствует условиям справедливости?

Вторая проблема — это вопрос справедливости при переходе имущества от одного индивида к другому. Если у индивида есть имущество, которое он хочет передать во владение другому, при каких условиях эта передача считается справедливой?

И, наконец, Р. Нозик задается вопросом исправления несправедливости. Предположим, что индивид владеет чем-то и мы незаконно отнимает это. При каких условиях и каким образом он может вернуть это имущество в свое владение?

Он утверждает: «Лицо, которое приобретает имущество в соответствии с принципом справедливости присвоения, имеет титул собственности на это имущество». Если индивид становится владельцем чего-либо законным способом, не нарушая правила, его владение этим имуществом не противоречит правилам справедливости.

В следующем пункте он заявляет, что «лицо, которое приобретает имущество в соответствии с принципом справедливости перехода у кого-то, кто имеет титул собственности на это имущество, также получает титул собственности на это имущество».

В качестве последнего пункта он утверждает, что «никто не может получить титул собственности на имущество иначе как в результате (неоднократного) применения пунктов 1 и 2». То есть из этого достаточно простого представления Р. Нозик извлекает аргумент, делающий незаконным любое централизованное перераспределение ресурсов.

Для определения принципов справедливости присвоения Р. Нозик обращается к трудам Джона Локка, философа 17 века. Дж. Локк в своей работе «Два трактата о правлении» писал, что «хотя земли и все низшие существа принадлежат сообща всем людям, все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью. Так как он выводит этот предмет из того состояния общего владения, в которое его поместила природа, то благодаря своему труду он присоединяет к нему что-то такое, что исключает общее право других людей. Ведь, поскольку этот труд является неоспоримой собственностью трудящегося, ни один человек, кроме него, не может иметь права на то, к чему он однажды его присоединил, по крайней мере в тех случаях, когда достаточное количество и того же самого качества остается для общего пользования других».

Р. Нозик заимствует из этого рассуждения две идеи. Первая – самообладание дает возможность сочетать свой труд с естественными ресурсами таким образом превращает общую собственность в частную. И хотя у него есть всевозможные критические замечания по поводу неясности этой характеристики, он готов признать, что схожие с идеями Дж. Локка элементы будут лежать в основе справедливости определения частной собственности.

Р. Нозика беспокоит так называемая «оговорка Локка» — любое присвоение собственности является уменьшением прав другого человека на нее, это приемлемо до тех пор, пока никому не будет хуже, чем было бы без частной собственности.

Предположим, что четверо человек наткнулись на поле коровами, которые являются общей собственностью. Один из них претендует на четырех коров, второй претендует на шесть коров, а третий претендует на оставшиеся шесть коров. Была ли оговорка Локка нарушена? Р. Нозик заявляет — нет. Действий третьего человека недостаточно, чтобы признать, что первый и второй действительно нарушили ее.

Но все еще остается вопрос, нарушил ли оговорку третий человек, ведь он не оставил четвертому человеку ни одной коровы. Однако, присваивание объектов и передача их в руки тех, кто может использовать их с наибольшей эффективностью, увеличивает ценность этих объектов для всех. Первый человек от своих четырех коров может производить 4,5 литра молока, второй — 9, а третий — 13,5. В результате четвертый человек, хотя у него и нет доступа к коровам, находится в лучшем положении. Таким образом оговорка Локка не была нарушена.

Р. Нозик глубоко убежден, что частная собственность способствует увеличению эффективности. Но, как он указывает, это не основано на идеях утилитаризма. Полезность собственности не является определяющим фактором, что объясняется с точки зрения теории права. Он утверждает, что человек имеет право делать все, но без причинения вреда другим. Нарушение оговорки Локка одним человеком ухудшило бы положение других людей, и, следовательно, навредило бы им. Выходит, что за исключением очень редких случаев, приобретение собственности не нарушает оговорку.

Далее Р. Нозик пытается определить, что из себя представляет принцип справедливости перехода. Он выделяет исторические принципы — те, которые рассматривают справедливость распределения опираясь на ее возникновение. Иными словами, акцент делается на процессе, при котором вещи требуются только в соответствии с модой и передаются только в соответствии с ней, и происходит наблюдения за тем, как вещи распределяются сами по себе.

Он также обращает внимание на желания людей чтобы их общество и выглядело справедливым, и таковым являлось. Но требовать свое общество выглядеть справедливым — ошибка, в основе которой лежит принятие шаблона за способ определения законного результата.

Следует обратиться к трехстороннему различию Джона Роулза. В своей книге «Теория справедливости» он различает три вида процедурной справедливости.

Первый вид — это совершенная процедурная справедливость. У нас имеется независимый критерий правильного результата наших действий и сама процедура, которая наверняка даст нам этот результат.

Второй вид — несовершенная процедурная справедливость. У нас имеется независимый критерий правильного результата, но процедура достижения несовершенна. Так, например, в рамках правовой системы у нас есть задача осудить всех виновных в преступлении. У нас есть четкое представление о правильном результате. Несмотря на наличие процедуры, которая, возможно, работает намного лучше случайности, некоторые виновные все же выходят на свободу. И точно так же неоспоримо, что иногда судят невиновных.

Третий тип называется чистой процедурной справедливостью. Это тот случай, когда у нас нет независимого способа определить результат. Мы принимаем процедуру, с помощью которой мы будем осуществлять своего рода распределение. В результате следования этой процедуре, каким бы распределение ни получилось, оно будет честным.

Р. Нозик утверждает, что распределение собственности в обществе следует понимать как подчиненное, а не как некое совершенное или несовершенное процедурное правосудие. Иными словами, независимый критерий распределения товаров между людьми отсутствует.

Противопоставляя свою идею с представлением К. Маркса, в котором распределение проводится согласно принципу «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям», Р. Нозик приводит следующую формулировку: «от каждого — по его желанию, каждому — по желанию других». Пока процесс распределения справедлив, результат будет справедливым. И это приводит к знаменитому аргументу Р. Нозика о разрушении свободой калибровочных паттернов. Он просит представить мир, в котором все наши друзья из-за занавеса неведения получают равную долю, которую мы даем им в своем справедливом распределении. Таким образом каждый из них получает копилку соответствующего размера. Но все они — фанаты баскетбола и предпочитают положить четверть своих собственных денег на банковский счет Уилта Чемберлена. И то же самое делают их друзья, друзья их друзей и друзья друзей их друзей, пока в конечном счете Уилт Чемберлен не становится сказочно богатым.

Теперь Р. Нозик использует пример с Уилтом Чемберленом, чтобы сделать два вывода. Первый — это описательный вывод, который заключается в том, что ни один принцип конечного состояния или принцип справедливости распределительной модели не может быть постоянно реализован без постоянного вмешательства в жизнь людей. Любое распределение, поддерживаемое людьми, станет нежелательным в соответствии с принципом обмена товаров и услуг между собой в соответствии с поддерживаемым распределением. Для сохранения калибровочного паттерна нужно либо вмешаться напрямую в процесс передачи ресурсов, либо вмешаться таким образом, чтобы отобрать кучу четвертаков у человека, который получил их законно, и перераспределить их.

Второй вывод Р. Нозика — нормативный. В разрушении калибровочных паттернов нету никакой несправедливости. Однако существует две причины, по который заставляют усомниться в аргументе автора.

Во-первых, в мире происходит гораздо больше ситуаций, где возникает проблема общего пользования. Не всегда отдельные транзакции между людьми не влекут за собой последствий для третьих сторон.

Во-вторых, иногда неравномерное распределение ресурсов между отдельными лицами приводит к нарушению тех свобод, которые по мнению Р. Нозика нарушать нельзя.

Р. Нозик в своих трудах полемизирует с Дж. Роулзом относительно вопросов общей и частной собственности.

Если рассматривать взгляды Р. Нозика на справедливость при передаче, то в основном они сводятся к тому, что любая передача является законным видом передачи если в ней готовы участвовать два человека. Р. Нозик считает незаконным ограничивать наши действия со своей собственностью. Его идея состоит в том, что иногда собственность приобретается изначально незаконно, что требует каких-то исправлений. Есть множество примеров из истории о несправедливом приобретении собственности — например, какая-либо нация, основанная на рабстве. Р. Нозик отмечает, что современные представители наименее обеспеченной группы общества имеют наибольшую вероятность быть потомками жертв несправедливости.

Он предлагает поступать так, как предлагал Джон Роулз — построить общество с идеей принесения пользы наименее обеспеченным. Предыдущие случаи несправедливости могут быть настолько часты, что в краткосрочной перспективе для их исправления не может быть никакой возможности.

Если всем дать полную свободу действий в отношении своего имущества, то все равно в итоге кто-то будет жить лучше остальных. Вопрос «может ли подобное распределение богатства нарушать оговорку Локка?» является достаточно сложным. Подобная структура может привести к неравномерному распределению богатства, что повлечет за собой свободу отказа от определенных государственных институтов и заменой их частными ради извлечения государственных ресурсов. Это будет особенно заметно в случае здравоохранения и образования, так как они являются обязательным условием для демократии.

Джон Роулз в своей работе «Теория справедливости» сформулировал ключевой вопрос о том, что делает ту или иную структуру общества легитимной. Он считает, что общество — это совместное предприятие для взаимной выгоды, чаще всего отмеченное конфликтами и идентичностью интересов.

Но каким образом структуры, окружающие нас, определяют наше поведение? Данную тему поднимал Аристотель в «Никомаховой этике». Он считал, что если бы одних лишь аргументов хватило, чтобы сделать людей порядочными, то требуемые ими награды были бы оправданно велики и многочисленны. Но что делать, если одни аргументов мало? Аристотель считал, что правильное воспитание, основанное на правильных законах, является ключом для решения данного вопроса.

Эта идея также встречается у Джона Стюарта Милля, автора книг «О свободе» и «Утилитаризм». Он писал о правильном структурировании общества ради максимизации полезности. Законы и социальные механизмы ставят интересы индивида как можно ближе к интересам целого, а хорошо структурированное общество управляет отношениями между индивидом и этим самым обществом.

Перевод подготовлен в рамках совместного проекта с Университетом науки и технологий МИСИС.

Переводчики: Илья Савичев и Виктор Харюков
Редактор: Иракли Ментешашвили
Руководитель проекта: Евгения Горн